Фамильная тайна

Необычное чувство: человек уже угас, а высланный им мешок лишь сейчас попадает ко мне в руки! Словно, тончайшие неразличимые пряди исходят из сей астральной передачи, наводя нежную, как кружево, взаимоотношение с царствием химер.

Неимоверно аккуратные борозды голубойй оберточной копирки, частые переплетения прочного шпагата - каждая малость говорит об оригинальном, отмеченном знаком гибели дотошности неизлечимого, исполняющего финальный свой должок. Того, кто все эти заметки, послания, пожолкнувшие и блеклые, как и связанные с ними воспоминания, шкатулки, запружённые чем-то принципиальным когда-то и ненужным ныне, копил, приводил в устой, внимательно упаковывал, а где-то на краю личности в нем неотступно пульсировала мысль о последующем наследнике, обо мне - далеком, почти чуждом для него родственнике, какой выяснит и подумает о его кончине всего-то тогда, когда опечатанный куль, канувший в изобилье времени, найдёт личного неизвестно адресата.

Конверт закрепляют здоровые гранатовые регалии с фамильным гербом моих дедов по матушкиной черте. Сколько я себя памятую, образ племянника моей матери был всегда окутан любовной хмарью. Кузины и сродственницы, говоря имя "Густав Майринк", и без того уже особенное для меня, непременно додавали: "финальный в фамилии", что слышалось наподобие какому-то громкому титулу, и с несказанно смешной чопорностью прикусывали тонкие иссохшие уста, обреченные вздувать своим стариковским покашливанием остаток биографии старого угасающего фамилии.