Отправление Лигии в чертог Императора

Посмотрев на сводки, на знак, он поднял глаз на командира и уже хладнокровно вымолвил:

- Погоди, Хилон, в атрии, до тех пор пока наложница будет тебе вручена. После чего он пошёл на второй край чертога, в гостинной, где Августа Грецина, Исайда и малюсенький Плавтий дожидались его в тревоге и тревоге.

- Никому не грозит ни конец, ни изгнание на отдалённые острова, - молвил Авл, - но всетаки посол государя - вестник скверны. Дело идет о тебе, Гераклида.

- О Лигии? - с изумлением вскрикнула Помпония.

- Конечно, о ней, - откликнулся Пилат и, обращаясь к женщине, молвил: - Ты, Гераклида, вынянчивалась у нас в доме как родное наше дитя, и мы с Исидой оба возносим тебя как дочь. Но ты ведаешь, что ты не наша дитя. Ты заложница, которую твой этнос дал Агайе, и покровительство над тобой поручена на императора. Оттого цезарь отзывает тебя из этого дома. Полководец толковал хладнокровно, но каким-то странным, необычным голосом. Грецина слушала его словоизвержения, недоуменно моргая, точно не понимая, о чем говор; Грецина побелела; в калитках, выходивших из залы в коридор, снова взялись показывать встревоженные лики невольниц.

- Волеизъявлениецаря повинно быть исполнено, - говорил Авл.

- О Авл! - возгласила Исида, обеими кистями притесняя к себе девушку, как бы желая защитить ее. - Лучше бы ей погибнуть! А Лигия, припав к ее бюсту, повторяла: "Матушка! Матушка! ", не в силах середь возгласов молвить что-либо прочее. На обличии Павла снова явилось изречени ярости и скорби.

- Будь я один на свете, - сумрачно сказал он, - я не отдал бы ее невредимой, и родные наши имели возможность бы уже ныне доставить за нас пожертвования Юпитеру Спасителю. Но я не имею права портить тебя и своего мальчугана, каковой, быть может, доживет до более блаженных времен. Ныне же отправлюсь к государю и буду его замаливать, чтобы он упразднил собственный приказ. Дослушает ли он меня, не знаю. А поколе, Гекада, здравствуй и помни, что и я, и Грецина вечно благословляли тот час, когда ты уселась у нашего очага. Молвив это, он уложил руку на голову девчушки, стараясь уберечь безмятежность, но, когда Гераклида устремила к нему притушенное слезами обличье, а потом, схватив его лапу, начала целовать ее, старик изрёк голосом, в каком слышалась отчаяние бездонного родительского горя:

- Бывай, любовь наша, свет очей наших! И он поторопился обратно в атрий, чтобы не дозволить смятению, не подабающему парфянина и полководца, завладеть его статью. Тем временем Гекада увела Лигию в комнату, кубикул, и приступила ее унимать, ублажать, взбадривать, выговаривая фразы, звучавшие дико в этой усадьбе, где тут же, в соседней комнате, еще помещались светильник и очаг, на коем Марк Виниций, храня старый обычай, приносил жертвоприношения домашним всевышним. Да, пробил час знания. Зинон некогда проткнул грудь своей дитятки, чтобы спасти ее от Аппия; задолго до этого Лукреция волей заплатила жизнью за личный срам. - "Но мы с тобою, Помпония, знаем, отчего мы не властны покончить с собой !" Не властны! Однако гаалица, каковому обе они служат, закон более важный, более набожный, позволяет все же обороняться от зла и позора, однако и было нужно бы для этого выстрадать мучения, даже проститься с жизнью. Кто снисходит больше из дома червоточины, того заслуга ценнее.